Дом на горе. Повесть - Страница 22

Вскоре в избе Ручьёвых собрались бригадиры: пожилой, степенный Максим Ветлугин и чёрный, как цыган, Антон Птицын. Потом во главе с Новосёловым пришли несколько стариков - «государственные советники», как называли их в колхозе.

Неторопливо переступил порог парторг колхоза кузнец Яков Ефимович Балашов. Высокий, сутулый, с густыми, картинными усами, он был одет в синюю замасленную спецовку. Из нагрудного кармана её торчали карандаш и складной метр.

В колхозе, после учителя Фёдора Семёновича Хворостова, Яков Балашов для ребят был, пожалуй, самым интересным человеком. Для него всегда находилось много неотложных дел: то он налаживал молотилку, то чинил автомашину, то сутками пропадал на электростанции.

«Наш рабочий класс!» - уважительно говорили про Якова Ефимовича в колхозе. Подростки табуном ходили за дядюшкой Яковом, у которого «хватало про всякого», и часами торчали в кузнице. Хоть она и называлась по-старому кузницей, но скорее напоминала добротную механическую мастерскую: имелись в ней и станки, и сварочный аппарат, и многое другое, что старому деревенскому кузнецу и во сне не снилось. Ребята собирали для Якова Ефимовича металлический лом, учились у него слесарному и токарному делу, пайке и клёпке и с гордостью называли кузницу «цехом»…

Позже всех пришла Марина Балашова с подругами.

После рабочего дня девушки уже успели приодеться, щеголяли беретами, шёлковыми косынками, расшитыми блузками. Марина закутала голову цветистым ковровым полушалком. Полушалок был ей очень к лицу, и Костя в шутку прозвал его «крылом жар-птицы».

Костя встретил девушек у порога и лихо козырнул:

- Мотопехоте привет!

Кличка эта давно, ещё с военных лет, утвердилась за высоковскими комсомолками, и девчата на неё не обижались.

- Вот так кавалер! - улыбнулась Марина. - Звать - позвал, а местечка посидеть не приготовил.

Спохватившись, Костя ринулся в сени, загремел старыми вёдрами, тазами и через минуту втащил в комнату длинную скамейку.

Сам он забрался на печку, где уже расположился Колька.

Костя любил, когда у них в избе собирались колхозники. Подперев щёки руками, лежишь на печи и слушаешь разговоры взрослых о пахоте и сенокосе, о конях и машинах, о семенах и удобрениях. А на другой день, встретившись на улице с мальчишками, тебе уже не надо вместе с ними гадать, куда это поехала колхозная трёхтонка, зачем на околице деревни копают ямы и сваливают кирпич: всё ты знаешь, всё можешь объяснить.

Сергей зажёг лампу под широким жестяным абажуром и рассказал о сегодняшнем совещании в районе; их колхоз получил задание - втрое расширить посевы проса и в два раза увеличить его урожайность.

- А ведь был слушок, что совсем просо из посевного плана снимут, - осторожно заметил бригадир Ветлугин.

- Разговорчики о том, что просо - бросовая, невыгодная культура, надо будет оставить, - сказал Сергей. - Придётся нам просом по-серьёзному заняться.

И, посмотрев на Марину, он спросил, как она отнесётся к тому, что большую часть посевов проса правление закрепит за её бригадой.

- А ты почему про главное не сказал? - в свою очередь, спросила Марина. - Как всё-таки урожайность проса мы будем поднимать? Говорилось об этом на совещании?

- Был разговор, - ответил Сергей. - Надо, конечно, все правила агротехники выполнять, за посевами ухаживать лучше…

- Уж я ли не ухаживала!.. - вырвалось у Марины.

Развязав полушалок и обмахиваясь, она поднялась со скамейки. - А только на старую агротехнику особо надеяться нельзя. Толку от неё немного…

- У нас, кажется, школьники какой-то опыт с просом проводят? - вспомнил Яков Ефимович.

- Да-да! - Сергей приподнял абажур над лампой и осветил лежащего на печи Костю: - Ну-ка, спустись, доложи! Какие у вас там успехи в «просяной бригаде?»

Костя вздрогнул и полез вниз, но потом, сообразив, что откровенный рассказ о неудавшемся опыте ничего, кроме стыда, ему не принесёт, вновь забрался на печь.

- Пусть Варька Балашова докладывает… - буркнул он.

- Не вышло ничего у школьников, я знаю, - сказала Марина. - Вот тут и гадай, как к этому просу подступиться! Я сколько книг перечитала - и там никакого ответа. Выходит, что сей просо, трудись, старайся, а урожая выше тридцати пудов с гектара не жди. Да что оно, заколдованное, это просо? Человек с ним и поделать ничего не может?

- Погоди, не горячись! - остановил её Яков Ефимович, поглаживая густые усы. - Мы понимаем… Задание не из лёгких. Было бы дело попроще, второй бригаде не поручали бы. Значит, думать надо, искать… Так, как же, дочка? Берёшься? Ты ведь не одна. У тебя комсомольцев полно в бригаде. Поддержат!

Марина переглянулась с подругами и, вздохнув, села на скамейку:

- Раз надо - будем стараться!

Сергей посоветовал Марине списаться с Андреем Новосёловым.

- Ребятишки уже писали ему, - сказал дед Новосёлов. - Молчит Андрей. Значит, нечего ещё ему посоветовать нам. Не добрались, видно, учёные до проса, других забот хватает.

Но Сергей всё же настоял, чтобы Марина дала телеграмму учителю Фёдору Семёновичу: пусть он повидает Андрея, поговорит с ним.

Посидев ещё немного, колхозники начали расходиться. Сергей вышел их проводить.

Костя и Колька слезли с печки.

- Ты посмотри, какую я картинку новыми карандашами нарисовал. Называется: «Костя докладывает». Хочешь, на память подарю? - Колька сунул брату в руки тетрадочный лист бумаги и отбежал к двери.

На листе был нарисован забившийся в угол печки чубатый мальчишка.

Костя вспыхнул и порвал рисунок на мелкие клочья.