Дом на горе. Повесть - Страница 63

- Зачем вы наши отметки при Саше читали? - с упрёком сказал Сёма Ушков. - Теперь весь колхоз узнает.

- Ты думаешь, что наши отметки - секрет? - заметил Костя. - И так о них всему белому свету известно.

- Всё равно, надо было без посторонних огласить… - не сдавался Ушков.

- Значит, вам всё же немного стыдно, - усмехнулась Галина Никитична. - Перед посторонними стыдно, а самим перед собой нет? Считаете, что в классе всё благополучно? Как вы, например, к урокам химии относитесь? А к географии, немецкому языку?.. Ну, что ж вы молчите?

И класс разговорился. Многие признались, что ещё мало занимаются дома, работают в половину сил.

Потом ребята ополчились против двоечников: это они тянут класс назад, лишают его доброй славы! Каждого двоечника вызывали к столу и заставляли объяснять, почему он ленится.

Алёша Прахов решил выехать на своём излюбленном коньке: мать у него несочувствующая, загружает его работой по хозяйству, и, кроме того, он часто угорает дома от печки.

- Старо, третий год слышим! - не поверили ребята.

Худенькая большеглазая Феня Заглядова говорить ничего не стала, а только горько расплакалась.

- Феня болела долго, много уроков пропустила, - сказал Митя и предложил девочке свою помощь.

По его примеру, вызвались заниматься с отстающими Сёма Ушков, Витя Кораблёв.

Вышла к столу и Варя.

- Не оправдываюсь, признаю… Получила двойку. Позорную!.. По заслугам… - глухо выговорила она, опустила голову и плотно сжала губы.

Костя почему-то отвернулся и стал смотреть в окно. Лучше бы он сам получил эту двойку!

- Может, тебе, Балашова, помощь требуется? - спросил Митя.

- Чего там «может»! - решительно заявил Ушков. - Пусть с ней, как и раньше, Кораблёв занимается. И посадить их опять за одну парту.

- Верно, верно! - подхватила Катя.

- А я бы на её месте сам справился, без всяких шефов, - сказал Костя.

Варя кинула на него быстрый взгляд и вспыхнула:

- Двоек у меня больше не будет! Слово даю! - И она пошла к парте.

К концу собрания речь зашла о старосте класса: он совсем не следит за успеваемостью и не знает, кто как учится.

- Да что я, двужильный, в самом деле? - взмолился Ушков. - С меня и дисциплины хватает! Одного Прахова унять - сто лошадиных сил надо.

Галина Никитична согласилась с ним. Ушков за последнее время неплохо следил за порядком в классе, и больше загружать его не имело смысла. Она предложила поручить наблюдать за успеваемостью Мите: мальчик настойчивый, твёрдый, дорожит своим классом.

Ребята охотно проголосовали за Епифанцева.

- Только, чур, не обижаться! - предупредил он. - От меня вам покою не будет.

В первый же день Митя завёл тетрадь в клеенчатой обложке и стал аккуратно заносить в неё отметки всех ребят. Каждый, кто получал двойку или даже тройку, теперь никак не мог избежать беседы с Митей. Он задерживал ученика в классе, останавливал на улице, приходил на дом и допытывался, что помешало ему получить лучшую отметку.

И когда однажды Алёша, по старой привычке, сослался на то, что угорел и не мог приготовить уроки, Митя в сопровождении Сёмы Ушкова пришёл к Праховым и принялся осматривать печку.

- Мы по поручению класса, - заявил он Алёшиной матери. - Печку проверить. Может, у неё тяга плохая?

- Да нет, печка справная: не дымит, не чадит, - ответила Алёшина мать.

- А может, всё-таки трубу переложить надо? Мы похлопочем перед правлением.

- Белены вы объелись? Новую печку да перекладывать!

- Алёша говорит, что угарно у вас, уроки учить не может.

- Ах он, бес лукавый! Приди он домой - я ему голову проветрю…

Но больше всех от Мити доставалось тем ученикам, которые взялись помогать отстающим.

Однажды после очередной двойки, полученной Праховым, Митя насел на Костю:

- Поздравляю, шеф-помощник! У Прахова ещё одна двойка прибавилась.

- Я-то при чём? - начал оправдываться Костя. - Сколько раз Прахову говорил: «Заходи, будем вместе заниматься». А его на аркане не затащишь.

- А без аркана не можешь? Сам бы к нему на дом пошёл!

- Ещё бегать за ним, ухаживать!

- И побегаешь… Это же тебе комсомол поручил Прахова вытянуть. А не справляешься - откажись.

- Ну-ну, не справляюсь! - буркнул Костя. - Быстрый ты очень!

Но всё же Костя пошёл к Праховым.

Алёша лежал на печи, на тёплых мешках с пшеницей. Заметив Ручьёва, он прикрыл глаза и захрапел. Костя потянул его за голую пятку:

- Вижу, как ты спишь… Притворяешься. Оболью вот сейчас холодной водой - будешь знать!

Но Алёша продолжал храпеть и даже для большей убедительности почмокал губами.

Тогда Костя деловито разделся, повесил полушубок и шапку на гвоздик и полез на печь:

- Тоже мне храпит!.. Ты бы послушал, как дед Новосёлов классно умеет: балки дрожат, тараканы мрут.

Костя прилег рядом с Алёшей и так оглушительно захрапел над его ухом, что тот сразу открыл глаза:

- Чего прилез? Спать мешаешь!

- Вставай, спускайся на пол… Заниматься надо! А то залёг ни свет ни заря… ещё куры на нашест не садились.

- А это тебя не касается… Хочу - сплю, хочу - гуляю…

- Как это - не касается? Я же твой бригадир, отвечаю за тебя.

- Хорош бригадир! В школе словечка замолвить не мог. А ещё товарищем называешься!

- Товарищ неплохой, на мель не посажу. Ты что о двойках-то думаешь?

- А что о них думать? Не везёт мне, и всё тут.

- Скажи по-честному… - Костя повернул голову Прахова к себе: - Ты в комсомол очень хочешь?

- Да чего ты меня пытаешь? Чего пытаешь? - повысил голос Алёша. - Думаешь, только вы с Кивачёвым такие сознательные, а Прахов, мол, не дорос, его за ручку водить надо…